9 августа 2021 года группа волонтеров «Уральского Мемориала» в составе 6 человек возвратилась из поездки по памятным местам жертв политических репрессий в Сибири. Если для большинства участников это путешествие было в первую очередь познавательным, то у Михаила Борисова была личная заинтересованность. Два года назад он узнал, что его родной дед по материнской линии, Иван Андреевич Данилов, скорее всего, погиб в 1933 году в Томской области.
Председатель регионального отделения партии «Парнас» по Свердловской области Михаил Орестович Борисов - член Свердловского «Мемориала» с первых дней его основания Дед Михаила, Данилов Иван Андреевич, родился 26 июня 1886 года. Отец деда владел парикмахерской в Москве, Иван унаследовал дело и профессию отца. У Ивана был сын и 4 дочери, включая маму Михаила Любу.
Вместе с женой Варей и детьми Данилов проживал в поселке Перово в доме № 8 на Первом полевом тупике. Тогда это был пригород Москвы. Сейчас это в черте города, внутри Московского кольца. Когда случилась революция, бизнес у Ивана Данилова отобрали.
Память о деде сохранилась в семье благодаря рассказам старших родственников.
«В первую мировую войну дед был призван на фронт, у моей двоюродной сестры осталась единственная фотография деда и его сослуживцев, сделанная на Крещение 19 января 1915 года», - говорит Михаил Борисов.
По рассказам матери Михаила, у ее отца Ивана Данилова был музыкальный слух и очень хороший голос, и он пел в церковном хоре Елоховской церкви в Перово - той самой, где, согласно легенде, в 1742 году тайно венчалась царица Елизавета Петровна с будущим графом Разумовским. В том же хоре примерно в то же время участвовал и знаменитый певец Федор Шаляпин.
«У деда был артистический склад характера, - пересказывает Михаил воспоминания матери. - Он устраивал для детей домашние спектакли, в которых сам исполнял все роли, переодеваясь соответственно выбранному образу. Рассказывая восточную сказку, Иван Андреевич надевал чалму, рассказывал сказку русскую народную - надевал ермолку. Это были очень живые интересные выступления».
Весной 1933 года Ивану Данилову было уже 46 лет. Однажды он поссорился с супругой, вышел из дома и больше не вернулся. Его судьба какое-то время оставалась загадкой, домочадцы даже предполагали, что он ушел в другую семью. На самом деле он попал под депортационную кампанию против «социально-вредных и деклассированных элементов».
В конце 1932 года в СССР вышло постановление о паспортизации, и советским гражданам начали выдавать первые паспорта. Но документы выдавали только тем, кто имел рабоче-крестьянское происхождение. Данилов паспорта не получил, потому что, как бывший предприниматель, он считался теперь «социально-опасным». После постановления о паспортизации началась кампания по переселению таких беспаспортных «элементов» в спецпоселения для раскулаченных для освоения наиболее необжитых территорий СССР, отличающихся самым суровым климатом. Для выявления людей без документов на улицах, вокзалах и в общественном транспорте устраивались массовые облавы. Причем, занималась этим не милиция, а ОГПУ.
И вдруг брат Ивана Данилова получил от него письмо. Иван писал, что находится в Томской пересыльной тюрьме, что тюрьма переполнена. Зато здесь есть женщины легкого поведения, которые хотят заработать. А он, как хороший дамский мастер, мог бы делать им прически и тоже иметь заработок, чтобы хоть как-то прокормиться, потому что с продовольствием в пересыльной тюрьме было очень плохо. Он просил выслать ему парикмахерские инструменты.
Больше никаких известий от Ивана Андреевича семья не получала.
«Два года назад я связался с коллегами из Томского Мемориала и узнал от них о трагедии в Назино, - рассказывает Михаил Борисов. - И тогда, сопоставив даты, я понял, что мой дед мог быть в числе тех 6000 человек, которых вагонами привезли в Томск, а потом погрузили в баржи и увезли на Обь. Совпадает и время, и место, и обстоятельства. Конечно, стопроцентной уверенности у меня пока нет».
Михаил Орестович сделал запросы в МВД Москвы и Томска, но ему ответили, что сведений нет. Это и не удивительно, учитывая условия, в которых проводились операции по выявлению «деклассированных элементов»: сотрудники ОГПУ хватали на улице всех без разбора, кто не имел при себе документов. Оперативной работы по установлению личности задержанных не проводилось, протоколы задержаний не составлялись. Задержанных сразу загоняли в грузовики, минуя места предварительного содержания, и отвозили напрямик к железнодорожным составам для этапирования в Сибирь.
Сперва депортированные прибыли в Томскую пересыльную тюрьму, откуда Иван Данилов написал свое последнее письмо. Через некоторое время их погрузили в несколько барж и отправили в Назино. Назино - это название села и острова посреди реки Оби. Сейчас это территория Томской области, а тогда это считалось Александровским районом Западно-Сибирского края. Всего на этот почти необитаемый остров высадили примерно 6100 “деклассированных элементов”, в основном из Москвы и Ленинграда. Через 13 недель в живых осталось всего 2200 человек, остальные погибли от голода и лишений. .Документально подтверждено, что на острове имели место десятки случаев каннибализма, поэтому его прозвали в народе «остров людоедов».
Наиболее полно «назинский инцидент» описан в письме инструктора Нарымского окружного комитета партии В. А. Величко на имя И. В. Сталина. Письмо вызвало большой скандал в советском руководстве. На остров было направлено несколько комиссий. Все факты подтвердились. Материалы этих проверок были засекречены вплоть до перестройки. Зато масштабные планы по депортации деклассированных элементов в эти края были остановлены.
В 1989 году коллеги из Томского «Мемориала» добились, чтобы данные об этом месте были занесены в реестр Министерства культуры, и с тех пор остров является объектом исторического наследия России.
В 1993 году там был впервые установлен поклонный крест.
«Поскольку перед арестом дед поссорился с бабушкой, она потом всем говорила, что они разошлись», - продолжает свой рассказ о судьбе Ивана Данилова внук Михаил Борисов. - А дальше был такой эпизод: мама моя, Любовь Ивановна Данилова, всю войну работала медсестрой в госпитале. В это время она вступила в партию. Это послевоенное поколение молодых женщин было обречено на одиночество, на десять девчонок с войны вернулся только один парень. А тут две ее подруги предложили вместе поехать работать вольнонаемными в ГДР - за женихами. Потому что там находились наши воинские части и служило много советских офицеров. Надо было собирать документы, проходить проверки, и вот, когда мама уже все прошла, перед самой отправкой ее позвали на Лубянку в КГБ. И ей задали такой вопрос: не хочет ли она узнать судьбу своего отца. Мама испугалась. Она подумала, что если она скажет «хочу», то вдруг что-то всплывет, и ее не возьмут в Германию. И она сказала, что родители давно разошлись, и ей это неинтересно, Тогда ей подписали документы.
В воинской части ГДР была обратная ситуация: офицерам запрещены любые контакты с немецкими женщинами, а тут вдруг приезжают три молоденькие соплеменницы. Они сразу же были окружены вниманием и все трое вышли замуж. В апреле мама приехала в Германию, а уже в августе вышла замуж за моего папу. Всю жизнь потом мама переживала, что ей пришлось вот так ответить. На самом деле ей очень хотелось узнать судьбу отца. О том,что дед мог сгинуть в Сибири, я узнал тогда, когда мамы уже не было на свете... Когда я рассказал о своих предположениях сестре, она сказала: “Слава богу, что мама не узнала, как страшно окончилась его жизнь”.
Когда я все это узнал, мне захотелось пройти его последним маршрутом. Теперь появилась возможность приехать сюда, ощутить все это. Мы побывали на Томском вокзале, где разгружали эти пересыльные вагоны, посетили пересыльную тюрьму, постояли на берегу, откуда их забирали. Я увидел последнее, что мог наблюдать мой дед, прежде чем его погрузили в эту баржу. Я не знаю, доплыл он до Назино, или умер с голоду еще в пути».
Теперь у Михаила есть план: однажды летом взять катамаран, позвать с собой внуков-старшеклассников и вместе с ними сплавиться до этого острова.
Пожелаем ему удачи!
