Великая революция во Франции для одних оставила в истории страх перед анархией, образ гильотины, якобинский террор; для других – лозунг «Свобода! Равенство! Братство!», «Марсельезу», идею нации как антонима династическому принципу, идею права на сопротивление угнетению. Споры о революции начались сразу и не утихают до сих пор. Но в любом случае, революция разбила историю на «до» и «после»; и прав был Шатобриан, написавший в период Реставрации: «Мы долго думали, что революция была эпизодом. Мы ошибались: это была эпоха».
Главное достижение революции, несомненно, состояло в отмене юридической системы сословного общества и утверждении равенства всех граждан перед законом, т.е. во внесении в историческую практику важнейшего принципа из концепции прав человека. То, что это и другие социальные достижения революции (например, отмена монополии дворянства на земельную собственность) были «забрызганы кровью» - вина не только революционных фанатиков, но и, в не меньшей степени, фанатиков абсолютной монархии, вцепившихся в свои сословные привилегии намертво.
В России 19 в. боялись «французского духа» панически. Придворные идеологи измышляли «теории», воспевающие «стабильность» монархии, да и крепостничества – этого бича русской истории. Оцепенелый царский режим видел до середины столетия в постепенных реформах только призрак революции, да и потом принцип систематических реформ не был осмыслен как равновесный путь развития. При отсутствии реформ в обществе и бюрократии не нет условий для взращивания реформаторов, но зато нарождаются революционеры, сперва – стихийные, позже – «профессиональные», как того хотел Ленин. Достоевский увидел «бесовщину» в русском революционном движении, но не увидел, или не захотел увидеть «чертовщину» в русском абсолютизме. А в 20 веке наступила расплата за недосмотр: война бесов с чертями проехала «красным колесом» по множеству поколений, породив тоталитаризм, чудовищную систему ГУЛАГа и «новый человекообразный вид» - идеологического «зомби».
История Французской революции и история отношения российских умов к ней может служить очень поучительным и предостерегающим опытом. Развивающееся общество предъявляет спрос на свободу и только постоянные и неуклонные реформы могут адаптировать социальную структуру к тому «прогрессу по пути свободы», в котором, по Гегелю заключен смысл истории.